Закат Европы Освальд Шпенглер Шпенглер О., Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Том. , М., Мысль, 1993, С. 123-188, 248-272
Скачать 1.31 Mb.
|
| Закат Европы Освальд Шпенглер Шпенглер О., Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Том. 1., М., Мысль, 1993, С. 123–188, 248–272. ПРЕДИСЛОВИЕВ завершение работы, охватывающей от первого краткого наброска до окончательной редакции всего труда в его совершенно t непредвиденном объеме десятилетие жизни, вполне уместен ретроспективный взгляд на то, чего я хотел и достиг, как я это обнаружил и как отношусь к этому сегодня. Во введении к изданию 1918 года—своего рода фрагменте, обращенном вовне и вовнутрь,—я отметил, что здесь, по моему убеждению, налицо неопровержимая формулировка мысли, которая, будучи раз высказанной, не вызовет больше никаких возражений. Мне следовало бы сказать: будучи понятой. Ибо для этого, и не только в данном случае, но и в истории мышления вообще, требуется, как я все больше и больше убеждаюсь, новое поколение с врожденными задатками понимания. Я добавил к сказанному, что речь идет о первой попытке, отягченной всеми ошибками таковой, неполной и наверняка не лишенной внутренней противоречивости. Это замечание было принято совсем не с той серьезностью, какой оно заслуживало. Кому доводилось вообще углубляться в предпосылки живого мышления, тот поймет, что нам не дано, не впадая в противоречия, вникать в последние основания бытия. Мыслитель—это человек, который призван символически изобразить эпоху, как он ее видит и понимает. Он лишен какого-либо выбора. Он мыслит так, как ему должно мыслить, и истинным в конце концов является для него то, что родилось с ним как картина его мира. Он не изобретает ее, а открывает в себе. Он и сам дублирует себя ею, выразившей его в слове, оформившей смысл его личности как учение, неизменной для его жщзни, ибо она идентична с его жизнью. Лишь эта символика—сосуд и выражение человеческой истории—оказывается необходимой. То, что возникает под эгидой философской научной работы, есть излишек, попросту умножающий фонды специальной литературы. В таком вот смысле могу я охарактеризовать суть того, что мне удалось обнаружить, как нечто «истинное», истинное для меня и, верится мне, также и для ведущих умов наступа- 124 ющей эпохи, а не истинное «в себе», т. е. оторванное от условий крови и истории, поскольку-де таковых не существует. Но написанное мною в буре и натиске тех лет было-таки весьма несовершенной передачей того, что отчетливо стояло передо мной, и придать моим мыслям путем соответствующего расположения фактов и языковой экспрессии доступную мне по силе убедительности форму—оставалось уже задачей последующих лет. Завершить себя форма эта не позволит никогда—только смерть завершает саму жизнь. Но я еще раз попытался переработать даже наиболее ранние по времени отрывки, подняв их на теперешний мой уровень созерцательного описания, и, таким образом, прощаюсь я с этой работой во всей полноте ее надежд и разочарований, ее преимуществ и ошибок. Результат тем временем выдержал испытание не только для меня, но и для других, если я вправе судить о воздействии, которое он понемногу начинает оказывать на широкие области знания. Тем резче следует мне подчеркнуть границу, положенную мною самому себе в этой книге. Пусть не ищут в ней полноты. Она содержит лишь одну сторону того, что предстает моему взору, лишь один взгляд на историю, своего рода философию судьбы, к тому же еще и первую в своем роде. Она насквозь созерцательна и написана на языке, силящемся чувственно копировать предметы и отношения, а не заменять их понятийными рядами, и обращена она только к таким читателям, которые способны в равной мере переживать словесную звукопись и образы. Подобного рода задача трудна, особенно когда благоговение перед тайной—Гётево благоговение—мешает нам принимать понятийные расчленения за глубинные прозрения. Тогда-то и раздается крик о пессимизме, которым вечно-вчерашние преследуют каждую мысль, предназначенную только для следопытов завтрашнего дня '. Между тем писал я не для тех, которые принимают размышление о сути дела за само дело. Кто занят дефинициями, тот не ведает судьбы. Понимать мир значит на моем языке устоять перед миром. Существенной остается суровость жизни, а не понятие жизни, как этому учит страусовая философия идеализма. Кого нельзя провести понятиями, тому это не покажется пессимизмом, а другие просто не идут в счет. Для серьезных читателей, стремящихся к открытому взгляду на мир, а не к дефиниции, я привел в примечаниях, ввиду слишком концентрированной формы текста, некоторое количество трудов, которые могли бы ориентировать этот взгляд над отдаленными сферами нашего знания2. 125 В завершение мне не терпится еще раз назвать имена, которым я обязан почти всем: Гёте и Ницше. У Гёте я заимствую метод, у Ницше—постановку вопросов, и, если бы мне пришлось выразить в одной формуле, мое отношение к последнему, я был бы вправе сказать: я сделал из его прозрения своего рода обозрение. Что до Гёте, то он, сам того не ведая, был во всем своем образе мыслей учеником Лейбница. Оттого-то и ощущаю я то, что, к собственному моему удивлению, вышло в конце концов из-под моих рук как нечто такое, что, несмотря на убогость и мерзость этих, лет, я хочу с гордостью назвать немецкой философией. Бланкенбург у подножия Гарца, декабрь 1922 Освальд Шпенглер |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 | Главная его цель призыв к сотрудничеству под Знаменем Мира во имя сохранения нашей планеты, жизни на ней и ее красоты, к развитию... |  | Его основные работы – «Закат Европы» (1918-1922), «Прусскость и социализм» (1920), «Воссоздание немецкого рейха» (1924), «Человек... |
| Ал. А. Громыко (отв ред.) и др.]. – М. Ин-т Европы ран : Рус сувенир, 2010. – 144 с. – (Доклады Института Европы = Reports of the... | | Тем не менее, я осмелюсь поставить здесь небольшое число вопросов, которые уже в силу их взаимосвязанности способны дать предварительный... |
| И мы не задумываемся, что основанные на этой «очевидности» наши представления о фабуле европейской истории и о месте Европы в мире... | | Азербайджана, Армении, Грузии, Южной Осетии, Абхазии, Турции; Центрально-восточной Европы Венгрии, Польши, Словакии, Чехии; Юго-Восточной... |
| Мнения, высказанные авторами, не обязательно совпадают с oфициальной позицией Совета Европы | | Река, которая течёт мимо них. Горы, которые почти не видны в наступающей темноте. Музыка, которой вполне может не быть. Небо. Закат,... |
| Европы, Азии, и России в частности, а также их места в истории мировой цивилизации | | ... |