Страницы деревенской жизни
Скачать 3.31 Mb.
|
В дальнейшем из инвалидской артели Вале удалось перейти в цех массового пошива комбината бытового обслуживания, где случалось ей выполнять и какие-то частные заказы. Помню, дома обсуждали вопрос с приобретением ножной швейной машинки. Это было не просто – в продаже у нас их не было, да и стоили они дорого. И все же где-то удалось сторговать старенькую, но знаменитой фирмы «Зингер». Вот с тех пор и стала Валя обшивать нас обносившихся. Удавалось ей шить платья, юбочки для местных модниц – заказывали, пошив нравился. Но прознал об этом приработке Вали один налоговый инспектор. Заходил к ней, разъяснял нарушения – запрещено было частное предпринимательство – грозил штрафом. В конце концов догадалась Валя что ему было нужно. Инспектор слыл сильно выпивающим и приходил он именно с этой целью – ждал угощения. Да и требовалось-то ему немного – бутылку слабенького красного. Что Валя и сделала. Но месяца через два-три инспектор заявился снова. Пришлось покупать. Вот так он и ходил к ней несколько лет как бы похмеляться. Умер инспектор в одночасье, говорили – от вина, переборщил, не выдержало сердце. Вера в Бога все больше и больше захватывала Валентину. Никуда ее не тянуло – ни в клуб на танцы, ни в кино, ни на какие-то увеселительные посиделки. Жила она с богомольной старушкой и ей с нею было хорошо. Множество церковных книг, иконы, запах горящей лампадки приводило ее в трепет. По праздникам шла в церковь и молилась, молилась. В конце концов работа в комбинате бытового обслуживания стала ей в тяжесть. В сосредоточенной на вере ее жизни всевозможные проделки, что шли чередой в коллективе молодом, развеселом, то и дело взбудораживавшемся любовными интригами отчаянных товарок, ей были ни к чему. Валентина поступила в межколхозный лесхоз истопником. И я помню, по приезду в Судиславль ходил помогать колоть ей дрова. Работа в конце концов показалась ей не по силам. Перешла в уборщицы Дома культуры. Тоже обязанности не из приятных, особенно обработка уборных. От природы не брезгливая Валя все же сдалась, подала заявление об уходе. И тут кто-то надоумил ее уйти в больницу санитаркой. Служила истово, ведь кругом больные, понимала, благородное дело делает. Но потрудилась недолго, около года. Церковный батюшка, с которым она к тому времени близко сошлась духовно – он отмечал ее набожность, постоянство, исполнение всех церковных предписаний, - предложил ей работать при церкви, то есть делать обычные хозяйские дела – топить печи, обеспечивать водой, мести и мыть полы, присматривать за территорией. Она и согласилась, уж тут-то, в святой обители становилась как бы богоугодницей, служанкой батюшки, почитаемого православным народом. Это поначалу казалось, что с помощью Бога все преодолеет. Ну и что, что много работы, дескать, выдержу, зато непосредственно при божьем храме, все это зачтется. Особенно выматывала вода. Приходилось таскать ведра из-под горы из ключа. Это далеко, а гора крутая. Однажды на какой-то большой праздник, когда воды требовалось особенно много, Валя так устала, что с ней случился обморок – выронила ведра, упала. В беспамятстве ее и застали поднимающиеся в гору на молебен прихожане. Некоторое время она приходила в себя, не работала. Но все время молилась и постилась усердно. И я знаю, что из своего маленького заработка откладывала деньги на поездку в монастырь, находящийся, кажется, в Псковской области, а может быть, в Эстонии. В доход монастыря – это потом раскрылось, когда мы с женой Аней просматривали наколотые на гвоздь квитанции – она внесла 80 рублей, по тем временам приличные деньги. Но дело даже не в этом, а в том, что постоянно бедствуя, не доедая, не допивая, латая свою ветхую одежонку, она уберегала деньги для церкви и это приносило ей радость. Впоследствии я ей говорил: - Ведь Богу деньги не важны, не в деньгах правда. – Это ее обижало, отмахивалась, заявляла: - Церковь облагается большими налогами. Как-то под вечер пришла к нам оживленная, с порога сказала: - А я устроилась на работу. Да вон в типографию. Наборщицей. Совсем просто. Дают текст и вот надо составлять слова из шрифта, такие железные буковки, как гвоздики. Работала Валя наборщицей не больше года. Рассчиталась и заговорила о переезде в Кострому. Мне показалась странным ее намерение. Никогда про это не говорила, родной Судиславль ей нравился. Комнатушка полуподвальная нравилась – тепло и уютно, кругом иконы, чего еще надо. Комнатушка к тому времени была уже личной, старушка-хозяйка умерла и Валентина выкупила жилье у двоюродной сестры, которая жила в Костроме, за какие-то небольшие деньги. Что же заставляло Валентину уехать? Она неизменно об этом повторяла и уже дала наказ знакомым богомольным бабушкам в Костроме подобрать для нее недорогую, сносную для жилья хибарку. Потом все понемногу выяснилось. Главной причиной уезда послужили какие-то расхождения во взглядах на духовную жизнь с батюшкой, настоятелем судиславского Преображенского храма. Я так понял Валентину: истинная молельщица, исповедница Христовых заповедей, пренебрегающая элементарными материальными интересами, подражающая жизни святых угодников, она хотела видеть и батюшку чистым во всех земных делах, страдающим, бедствующим, светящимся добротой и любовью к каждому человеку. Но что-то ее задевало, она чувствовала чуткой душой несоответствие его жизни с евангельскими предписаниями. Однажды она с горечью поведала о том, что была свидетельницей торга в стенах храма между заезжим «коробейником» и батюшкой. Еще шла служба, а они, отойдя в сторонку, торговались насчет цены золотых цепочек и крестиков. Батюшка перебирал в раскрытом чемоданчике ювелирные вещицы, спрашивал цену, и со стороны замечалось его волнение. - Ну так что же, - сказала в тот раз Валентина, - Ведь в священном писании написано, как Иисус Христос изгонял торговцев из храма. - Да ладно, Валентина, - хотел я ее успокоить. – Чего уж так строго, времена изменились, теперь не такое можно увидеть… Но она настаивала, видимо, знала еще что-нибудь, но молчала. Вскоре ей подобрали избушку, то есть пристройку к старому дому на Четвертом водяном проезде в удобном местечке – рядом старинная церковь, именуемая «на Запрудне». Денег, однако, все равно не хватало, и она попросила меня дать ей взаймы. Вот таким образом и осуществился ее переезд в Кострому – в новую жизнь. Пристройка оказалась вполне приличной – с газовым отоплением, с водопроводом. Уборная, правда, находилась в огороде, но это Валентину, всегда приспосабливающуюся к таким нуждам, не отягощало. Рада жилью она была несказанно. Тут же устроилась на работу – посудомойкой в общественную столовую. В основном за счет столовой и кормилась. Не брезгливая, приносила домой почти нетронутые на тарелках макароны, котлеты, каши, блины. И даже подкармливала соседа Михаила Ивановича. Таким образом деньги экономились. А куда их ей – все в церковь, в церковь. Уже семидесятилетней – стало подводить здоровье, болела единственная почка, мочилась с кровью, - она прекратила работу в столовой, хватало дел в собственном огородике, да и в церкви прислуживала, вместе с другими истово верующими старушками мыла после службы пол, протирала иконы и подсвечники. А потом они устраивали себе общий обед, и можно было представить, какое единение, какая радость царила во время их трапезы. Шел год за годом. Я иногда приезжал к Вале, она меня старалась наставлять «на путь истинный». Она меня жалела, старалась «спасти». Соседи ее в главной половине дома менялись. После Михаила Ивановича жила молодая семья, потом еще кто-то. Потом поселились супруги средних лет – сожители. Поначалу супруги относились к Валентине добродушно. Особенно супруг Сергей. Прознав о том, что у Вали детей нет, а брат и сестры навещают ее редко, он воспрял любовью к одинокой старушке, всячески помогал ей по дому, где доску приколотит, то водопроводную течь устранит, даже частенько приносил ей искусно приготовленные салаты, рыбу. Валентина была несказанно рада такому вниманию. И он, видимо, чувствовал, что она подпишет ему дарственное завещание на хибарку вместе с приусадебным участком под окнами. Он настолько уверовал в эту возможность завладения всем подворьем, что уже стал относиться ко всему дому, ко всей прилегающей земле по-хозяйски – он тут главный, он хозяин. Построил баню, полбани заняли Валентинины грядки. Однажды, когда Валя шла со службы из церкви, увидела: он ломает над ее пристройкой крышу – задумал над своим и Валентининым домом построить второй этаж. Валя ничего ему об этом не сказала, подумала: пусть, чердак мне не нужен. Где-то на восьмидесятом году Валентина почувствовала резкое ухудшение здоровья. Кровоточила почка, кто-то научил ее пить вместе с чаем деготь, но от этого стало еще хуже, прекратила, заваривала всякую зелень, брусничный лист, крапиву. Мы с Аней приехали к ней на совет. Валя сказала: - Берите меня, я уже не могу справляться. Больше мне к кому проситься, кроме вас. Хибарку я вам подпишу, тут место хорошее, земли под окнами две с половиной сотки – купят. Так и решили. Но прежде всего нужно было оповестить соседа, предложить купить. И я решил сразу идти к нему. - Да не торгуйся, - напутствовала Валентина. – Сколько даст, и ладно, ведь стены-то ветхие. - Какие ветхие, - возражала Аня. – Они еще полвека простоят. Мой приход Сергею не понравился. Он свирепо взглянул на меня, поняв цель моего визита. - Никто тут кроме меня не поселится! Это все мое! Все моими руками… Да я с ружьем выйду! Это все ты, Васька, замыслил! Ты все обдумал! Не выйдет! Ты еврей прохиндеистый! - Я не еврей, - говорю ему. – А если бы и был евреем – что тут такого. Я по-честному тебе говорю: покупай, и будешь хозяином. - Я и так тут хозяин! Все моими руками!.. никого не допущу!.. Я вышел, разговаривать с ним бесполезно. Решили дать объявление о продаже в «Северной правде», в судиславской районной газете. И что же в итоге? С продажей ничего не получилось. А желающие были - место хорошее, конечная остановка автобуса, рядом магазины, почта, общественная баня, - приедут смотреть, и тут выходит Сергей, начинает объяснять: все мое, сам обустраивал, водопровод проводил, землю поднимал – была болотина, и так далее. Его спрашивают про второй этаж – надстройку. - И это мое, - говорит он. – Старуха тут жила, куда ей чердак-то, разрешила снести… Время шло, и ни с места. Сам не покупает и другим не дает. Оставался единственный выход – приструнить распоясавшегося «хозяина», подать заявление в суд. И вот мы уговорили Валентину подписать заявление мировому судье о том, что Сергей без разрешения снес чердак и построил себе надстройку – «Я иду из церкви со службы, а он как раз в это время крышу ломает». Мировой судья заявление с приложенными фотоснимками надстройки над Валентининой домушкой (я их сделал по совету судьи) приняла, уточнила адрес конфликтующей стороны и сказала, что ответчика вызовет для предварительной беседы. Сам Сергей, однако, к судье в назначенный срок не явился, но прислал супружницу Ирину. Ей было заявлено, что если дело будет передано в суд и суд признает, что все происходило так, как изложено в заявлении (а это было действительно так, Ирина об этом знала), то Сергей будет обязан снести надстройку и восстановить крышу, как это и было в действительности. А если он не сделает все в отведенные сроки, то придут судебные исполнители и снесут новостройку за счет Сергея. Вот только после этого Сергей зашевелился, понял, что все так и будет – дело не шуточное. Денег на покупку у него, видимо, не было, но чужака не хотел пускать в соседи. Тогда он поговорил с племянником, у него трое детей подрастает, жилье потребуется. Племянник оказался на редкость сдержанным, культурным человеком, запрашиваемая сумма его вполне устраивала. Он лишь попросил расчет в рассрочку на полгода. Мы согласились. Вот так вполне благополучно и разрешился переезд Валентины опять в родной Судиславль. Мы выделили ей самую лучшую теплую комнату. Весь угол я занял привезенными от нее иконами, повесил лампадку. Валя успокоилась, усердно молилась, что все так мирно разрешилось. Пошатнувшееся ее здоровье заметно улучшилось. Стала ходить на службу в нашу Барановскую церковь Иоанна Богослова. Прожила она с нами почти три года. Приближение кончины – чувствовала. Все сильнее болела единственная почка, врачи определили раковую опухоль. Показала нам узелок: - Вот тут все смертное, как умру, оденьте меня. - наказывала на могиле поставить крест простой, не блестящий, фотографию ее делать, ну, фамилию на табличке можно написать. Похоронили мы ее по всем христианским правилам. Пришедшие проститься старушки плакали, шептали молитвы, одна из них сказала: - Жила с Богом в душе, непорочная, терпеливица… И вот я теперь думаю, по разному живут люди, кто-то стремится к богатству, неправедным путем скапливает деньги, кто-то живет припеваючи, везет человеку, получают от государства квартиры, премии, продвигаются по службе, кто-то стремится завести дружбу со знатными людьми и чувствует опору и помощь, кто-то хитрит и изворачивается опять же в целях материального блага. Да мало ли путей-возможностей в целях обустройства благополучной, пресыщенной потехами и усладой земной жизни. Ничего об этом не знала Валентина. С безразличием смотрела она на преуспевающих людей. И только одно понимала: все земное – кратковременное, ничего не возьмешь с собой в жизнь потустороннюю, вечную. Жила она сама по себе, полагаясь на свой ум и рассудок. Ни с кем не вступала в конфликты и любая власть была ей необходимая, заслуженная и почитаемая – от Бога. Я помню, в разгар перестройки, когда с прилавков магазинов исчезали многие продукты и люди стали брюзжать по поводу безразличия к народу властей, Валентина прямо в магазине говорила таким покупателям: - Как это ничего нет, есть нечего! Вы посмотрите, хлебец в достатке, макароны, крупы всякие, песок тоже купить можно, масло растительное - пожалуйста, консервы вон, рыба… Какой голод – не надо Бога гневить. Вот такая моя старшая сестра Валя. Должна же быть высшая справедливость в мире! И если она существует, то Вале за ее честность воздастся – уготована ей вечная жизнь в покоях небесных. Иначе и быть не может! Вторая сестра Зинаида Зина в самом раннем моем детстве не запомнилась отчетливо, я редко ее видел, остались в памяти лишь какие-то эпизодические картины. Все от того, что Зине еще молоденькой девочкой удалось устроиться на работу в соседнюю деревню Волково, на окружающей земле которой организовано подсобное хозяйство костромской ткацкой фабрики «Искра Октября». Каким образом руководство фабрики добралось до Волкова за 80 километров от Костромы – неизвестно. Но тесная связь поддерживалась, хозяйство держалось под контролем – управляющий назначался городской, приезжал и жил в деревне месяцами. Полеводческая бригада, состоящая в основном из незамужних девушек, выращивала картофель, свеклу, брюкву, капусту, морковь, прочие овощи. имелась небольшая молочная ферма, конюшня, кузница, общественная баня, столовая. Выращенные овощи, молоко и сбитое масло отправляли на фабрику, конечно, что-то оставлялось и для местной столовой. Так вот Зина и работала в этой полеводческой бригаде. Уходила из дома рано, когда я спал, приходила в потемках, опять я, возможно, уже спал. Для Зины все-таки это было везение, за работу в подсобном хозяйстве немного платили – может быть, 200-300 дореформенных рублей, - не то что в нашем колхозе «Край севера», там вообще ничего не платили. Пятилетним я уже бегал в Волково. Путь в два километра преодолевал исключительно бегом – поле, перелесок, опять поле, именуемое Дворинка, еще перелесок, и вот оно Волково на взгорке. Сердце так и замрет: там сестра Зина, встретит приветливо, может, даст кусочек хлеба. В Волкове жили мои друзья, ребятишки старше меня года на два, три. Я играл с ними в мяч – игра со странным названием футбол, катался на качелях, бегали на пруд купаться, где один раз мне в ногу и в живот впились пиявки. |
Похожие:
 | Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены вверху страницы. (Как и в журнале) | | В этой серии нового электронного издания бул пользователям Библиотеки предлагаются материалы, раскрывающие малоизвестные страницы... |
| «Літературна Україна», «День», «Донецкий кряж», «Дзеркало тижня», «Голос України», «Високий замок», «Крымская правда», «Чорноморські... | | В этой серии нового электронного издания бул предлагаются материалы, раскрывающие малоизвестные страницы жизни и творчества писателей,... |
| «Літературна Україна», «День», «Донеччина», «Дзеркало тижня», «Голос України», «Високий замок», «Первая Крымская», «Чорноморські... | | «Донеччина», «День», «Дзеркало тижня», «Крымская правда», «Газета по-українськи», «Зоря Полтавщини», «Деснянська правда», «Високий... |
| «Донеччина», «Голос України», «День», «Крымская правда», «Кримська світлиця», «Зоря Полтавщини»«Дзеркало тижня», «Високий замок»,... | | В этой серии нового электронного издания бул пользователям Библиотеки предлагаются материалы, раскрывающие малоизвестные страницы... |
| В этой серии нового электронного издания бул пользователям Библиотеки предлагаются материалы, раскрывающие малоизвестные страницы... | | В этой серии нового электронного издания бул пользователям Библиотеки предлагаются материалы, раскрывающие малоизвестные страницы... |